Как подсказало сердце - Страница 6

В детстве Роуланду доставалось не только от домашних. Сыновья представителей высших сословий, которых присылали Лютеру на выучку, были очень злобные, особенно Роджер из Мезидона, на два года старше Роуланда. Он приехал в Монтвиль, когда Роуланду исполнилось пять лет. Били мальчика до тех пор, пока он не набрался силы, чтобы защищаться. И поскольку Лютер не останавливал Хедду и дочерей, когда они наказывали Роуланда в детстве, он не стал останавливать и его, когда он вырос и мог давать сдачи.

Жить стало легче после того, как Роуланд впервые ответил на удар. Но потом он никогда не поднимал руку на женщин в доме. Он их просто не замечал. Ему уже не надо было бояться их, а приходилось защищаться только от старших мальчиков и Лютера.

— Отправимся утром? — спросил Гай, как только они вошли в палатку Роуланда на окраине Арля. В городе праздновали выигранную битву, и здесь незачем было оставаться. — Чем скорее мы поедем, тем лучше, я почти полгода ищу тебя.

— Асчего ты решил, что я здесь? — спросил Роуланд.

— Я всегда знал, что ты там, где битва, — улыбнулся Гай. — У тебя наверное уже много наделов земли, не меньше, чем у Роджера, после этих сражений?

Роуланд засмеялся, и глаза его засияли точно синие сапфиры.

— Я сражаюсь за золото, а не за землю. За землей надо ухаживать. А я люблю свободу.

— Значит, у тебя полные карманы золота?

Роуланд покачал головой.

— Увы. Женщины, выпивка… Но кое-что есть.

— А добыча от сарацинов?

— И это тоже. У них были шелка, разные стеклянные штуки, золотые блюда и лампы, всякие побрякушки.

— А битва?

— Их было много. Сарацины устроили свои лагеря по всему побережью. Но они дрались без оружия и под ударами рыцарей падали, как крестьяне. Некоторые удрали морем, мы перетряхнули их лагеря, а потом сожгли.

— Я думаю, что появился вовремя.

— Да. Моя служба герцогу Бургундии как раз закончилась. Утром мы можем отправляться. А сегодня вечером развлечемся, мой друг. Я знаю одну пивнушку у северных ворот, там варят острейшую похлебку и сладкое пиво. — Роуланд вдруг рассмеялся. — Ты даже не можешь представить, как я соскучился по отцовскому элю. Француз может утонуть в своем проклятом вине, а я с крестьянами каждый день пью пиво.

Роуланд вложил палаш в ножны и накинул на плечи длинную шерстяную накидку. Кольчугу и доспехи не взял. Оценивающе глянув на него, Гай подумал — какая прекрасная у Роуланда фигура. Тяжелый, сильный, плотный Роуланд был настоящим воином. Лютер может гордиться таким сыном.

Гай вздохнул. Роуланда никто не любил, когда он рос. Вот откуда его угрюмость, его тяжелый характер. Он не мог стать другим. Но Роуланд обладал и хорошими качествами — он мог быть очень преданным, не лишен чувства юмора. Откровенно говоря, он хороший человек.

— Я должен предупредить тебя, Гай, — сказал Роуланд, когда они вошли в город. — Роджер из Мезидона тоже полюбил ту пивную, куда мы идем. Одна девица в ней очень его интересует.

— И тебя тоже, не сомневаюсь, — заметил Гай. — Ты и он всегда увлекались одними и теми же женщинами. А сейчас вы соперничаете из-за нее?

Роуланд скорчил гримасу, вспомнив что-то.

— Да, мы тут как-то подрались. Этот хитрый мошенник зацепил меня неожиданно, после того, как я хорошо набрался.

— И ты проиграл?

— А разве я не сказал? Но это в последний раз, когда я схватился с ним по такой дурацкой причине. Все женщины одинаковы. У нас с ним есть достаточно поводов драться, кроме женщин.

— Ты ничего не спросил об Амелии.

— Да, не спросил.

— Тебе не интересно?

— Нет, — сказал Роуланд. — Я выбросил ее из головы, когда уехал. Если она будет свободна, может, я опять вернусь к ней. Если нет… — он пожал плечами, — найду другую. Эти дела мало что для меня значат.

— Она свободна, Роуланд. И преданно ждет тебя все шесть лет.

— А я не просил ее об этом.

— Тем не менее она ждет. И надеется выйти за тебя замуж. Даже Лютер не против. Он относится к ней как к дочери.

Роуланд остановился и нахмурился.

— Она знает, что я не собираюсь жениться. Что дала женитьба моему отцу, кроме двух вечно ноющих дочерей и сварливой жены?

— Нельзя же всех женщин мерить меркой своей мачехи, — заметил Гай. — В путешествиях по Франции, я уверен, ты понял, что женщины отличаются друг от друга.

— Наоборот. Я теперь знаю, что любая женщина, когда чего-то хочет, говорит о-очень сладкие слова, а сама, пардон, настоящая дрянь. Нет, я не хочу, чтобы меня пилила жена, я скорее в аду сгорю, чем женюсь.

— Глупо, Роуланд, — сказал Гай. — Я помню, ты так же говорил и раньше. Но я думал, ты переменил свое мнение. Жениться стоит. Когда-нибудь, в один прекрасный день, ты захочешь иметь сына. Кому-то ты должен оставить Монтвиль?

— У меня, конечно, будет внебрачный ребенок. Может и два. А для этого не надо жениться.

— Но…

Темно-голубые глаза Роуланда сузились.

— Я знаю, что говорю, Гай, и кончай ты эту тему.

— Хорошо, — вздохнул он. — Но как быть с Амелией?

— Я ей все сказал, когда она прыгнула ко мне в кровать. И она дура, если надеется, что я передумал.

Они шли дальше. И тон Роуланда стал мягче.

— Кроме того, она — последняя из тех, кто мог бы стать моей женой. Да, Амелия хорошенькая, и фигура ничего, но непостоянна. До меня у нее был Роджер, а до него — куча других. Может, и ты ее попробовал? Ну, давай, признавайся!

Гай покраснел и тотчас сменил тему разговора.

— Далеко еще до пивной?

Роуланд расхохотался от души над смущением Гая, шлепнул его по спине: